Список участников Lucca Summer Festival-2024 неожиданно дополнили Эриком Клэптоном, который даст 2 июня большой концерт в Лукке под открытым небом. Билеты пока не продаются, но будем ловить.
Я один раз был на его концерте, но это было 45 лет назад, 15 октября 1979 года. Он выступал в зале конгрессов в сталинской высотке в Варшаве.
Ч/б фото мои, кстати. Сделано утром в день концерта.
История имела продолжение.
Через два дня, 17 октября, у него состоялся концерт в спортивном комплексе в Катовице. Выйдя на сцену, Эрик обнаружил, что первый ряд и сцену разделяет огромная дистанция, так что у музыкантов было полное ощущение, что они играют перед пустым залом. Тогда он пригласил желающих покинуть свои места и занять это пространство. И молодежь радостно двинулась туда. Замечу, концерт уже шел. И тут навстречу зрителям ринулись толпы ментов, и стали очень жестко резиновыми дубинками загонять их обратно. Эрик обратился к ментам с просьбой прекратить побоище, но они в дополнение к дубинкам стали направлять на зрителей баллоны со слезоточивым газом. Несколько раз по ходу концерта в зале включали полное освещение. Тем не менее музыканты доработали.
После концерта Клэптон заявил организаторам, что если на следующем (третьем) концерте он увидит в зале хоть одного мента, он выступать не будет. Ночью состоялось совещание в МВД Польши, и там было решено не поддаваться на ультиматум "какого-то музыкантишки".
Перед началом концерта Клэптон обнаружил, что первый ряд отодвинули еще дальше в темноту, а между зрителями и сценой стоят сотни вооруженных людей. На этот раз они были в бронежилетах. Он заявил: "В Польшу больше никогда!" - и отменил выступление. Зрителям об отмене ничего не сообщили. Полный зал полтора часа ждал начала и только когда техники принялись разбирать аппаратуру, они поняли, что случилось.
В польских газетах появились заметки о том, что Клэптон напился пьяный и не смог выйти на сцену.
И действительно почти 30 лет он отказывался приезжать не только в Польшу, но и вообще в Восточную Европу.
Когда-то давно я считался литературным критиком, а еще до этого – музыкальным журналистом. Во всяком случае, я сам себя считал таковым.
Пару недель назад на съезде иноагентов в Берлине разговаривал с Артемием Троицким. «Да мы с тобой знакомы лет тридцать» - заметил между делом Троицкий. «Эх, Артемий, говорю, не 30, а 45. Причем ровно 45. Познакомились в редакции «Ровесника», у Наташи Рудницкой».
Расскажу о своей карьере музыкального журналиста.
Начну издалека. В 1975 году я поступил на журфак и придумал себе такой способ заработка. Писал заметочки для журналов в рубрику «По страницам зарубежной прессы». Называлась она везде по-разному, но смысл был один: я приобретал разными путями газеты и журналы на иностранных языках, дома у меня было полно словарей и с их помощью я кратко излагал прочитанное. В зависимости от тематики журнала. Все эти публикации у меня хранятся, наклеенные в альбомы. Ни под одной нет фамилии автора, но платили хорошо. Это сейчас всё упростилось: в интернете представлена вся мировая пресса, а гугл-переводчик тут же всё преобразует в русский текст. А тогда это была большая работа. Каждый месяц у меня таких заметочек выходило иногда по двадцать-тридцать штук: в «За рулем», в «Знание – сила», в «Науке и жизни», в «Вокруг света», в «Ровеснике». Потом я уехал в Польшу и посылал им по старой памяти переводы таким же широким потоком. Приезжал на каникулы, совершал рейд по бухгалтериям, снимал урожай.
В «Ровеснике» требовались заметки о западной молодежи. Как ей, молодежи, нелегко живется, как она борется за мир и как она разлагается в дискотеках и на концертах. Сейчас этот журнал принято идеализировать, но в целом это была голимая пропаганда. Например, они опубликовали мою заметочку про то, как жители Ливерпуля сопротивляются установке там памятника группе «Битлз». Однако журнал выходил на шикарной мелованной бумаге, и заметки сопровождались цветными фотографиями. Часто это были фоографии рок-звезд. Люди вырезали эти фото и украшали ими стены своих спален или внутреннюю часть дембельских чемоданов. Редакция размещалась в козырном месте, в самом центре Москвы. Но потом ЦК комсомола построил для всех своих двадцати редакций стеклянный небоскреб на Новодмитровской, и всех загнали туда – начиная с «Веселых картинок» и заканчивая «Техникой – молодежи». Это была жуткая промзона; чтобы попасть в здание, надо было переходить железнодорожные пути, и несколько журналистов в первый год погибли под поездом. Я не шучу, при входе вывешивали некрологи. Помню, как упирался «Ровесник», но пришлось перебираться и им, на 17 этаж. Лифты первое время часто ломались, представьте этот ад. Для меня же это было даже неплохо: можно было обойти со своими никчемными заметочками одним махом несколько редакций. Знай себе броди с этажа на этаж, сей разумное-доброе-вечное.
В 1978 году мне позвонила в Варшаву из «Ровесника» упомянутая выше Наташа Рудницкая и поручила взять интервью у кого-нибудь из польской делегации на Всемирный фестиваль молодежи и студентов, который намечался в Москве. Лучше у музыканта. Я увидел в списке Чеслава Немена и отправился к нему. А надо сказать, что у Немена была своя студия, набитая японской аппаратурой (все ему завидовали) в здании Театра Народовы, с отдельным входом. А дал ему это помещение (а возможно и технику) режиссер Адам Ханушкевич, который этим театром руководил. Я умудрился взять в один день два интервью – и у Ханушкевича, и у Немена. Интервью с Неменом Рудницкая в «Ровеснике» опубликовала, и это был мой дебют в области музыкальной журналистики; в следующем номере «Ровесник» напечатал мою статью о Джо Дассене. А интервью с Ханушкевичем я отнес Нателле Лордкипанидзе в «Неделю», но там в уже сверстанной полосе его зарубила цензура, так как этот режиссер, оказывается, находился в черном списке антикоммунистов. Я был в Варшаве на его постановке «Братьев Карамазовых», и это действительно отдавало антисоветчиной. Забавно, что не прошло и десяти лет, и перестройка опустила меня в кресло Нателлы Георгиевны. Буквально в ее кресло в ее кабинете: я стал заведовать тем отделом, которым заведовала она, казавшаяся мне, студенту, огромный начальницей.
Но вернемся к музыкальным воспоминаниям. Выяснилось, что Чеслав Немен прекрасно говорил по-русски, я его тоже чем-то заинтересовал, и мы с ним стали видеться часто. Иногда мне разрешалось сидеть в углу и наблюдать, как он работает. Он был мультиинструменталистом, да еще и звукорежиссером в одном лице. Сидя в наушниках, сам на пульте всё сводил. Для него это был период электронных экспериментов. Немен дарил мне свои пластинки по мере их выхода и приглашал на концерты, которых было мало, а я печатал интервью с ним в российских журналах. Самое большое и значительное – в «Студенческом меридиане». Там за музыку отвечал Юра Бугельский, с которым мы стали друзьями на долгие годы. Жена Немена профессионально занималась фотографией, беспрестанно фотографировала мужа, и я привез кучу этих фото в Москву, где у меня охотно их брали в редакциях. В дальнейшем я стал писать о Немене уже в польских изданиях, и он это ценил. Потом, отрезанный от Польши, я следил за ним издалека. Он умер в 60 с небольшим. Когда у него диагностировали рак, он начал лечиться сомнительными народными средствами, что, как говорят, ускорило болезнь. В момент его похорон, в 13.00 20 января 2004 года, все польские радиостанции по взаимной договоренности передали его песню „Dziwny jest ten świat”. В четырнадцати польских городах его именем названы улицы, площади и скверы, его имя носят несколько школ, и даже ему поставлены кое-где памятники. Центральный банк Польши выпустил три монеты памяти Чеслава Немена (одну золотую и две серебряных). Песня Немена «Сон о Варшаве» стала гимном футбольного клуба "Легия", болельщики ее во время матчей ее поют на трибунах. Но тогда всё было по-другому. Я помню, как на фестивале в Сопоте он неожиданно исполнил песню о разоружении на стихи Сергея Михалкова.
В Польше я также познакомился со Юзефом Скшеком, замечательным музыкантом, которого, в отличие от Немена, в СССР знали плохо. У него был ансамбль SBB, что расшифровывалось как Silesian Blues Band. Собственно почему был? Он и сейчас есть, выступает непрерывно с 1971 года. Скшек был настоящий рокер, однажды меня чуть не угробил, когда на дикой скорости ночью вез меня из Кракова в свою студию в Катовице. У него был двухместный спортивный мерседес, на который он заработал в Германии. Как и многие польские музыканты, он пытался прощупать пути к гастролям в СССР, но, кажется, ни разу там не появился. Но мои интервью с ним печатали.
Как только я стал сносно говорить и писать по-польски, я завалил польские издания интервью с советскими исполнителями. Высоцкий меня, правда, выгнал, когда я заявился к нему на Малую Грузинскую, просто позвонив в звонок в квартиру. И правильно: это было хамство с моей стороны. Но с другими всё прошло более–менее гладко. Конечно, я старался интервьюировать тех, кто был в Польше уже хорошо известен. Например, брал интервью пару раз у Жанны Бичевской, которая в 70-е годы пользовалась в Польше бешеной популярностью. Бичевская жила скромно где-то в районе метро Студенческая и была тогда еще вполне нормальной. Она выступала в паре с хорошим человеком Валей Зуевым, который аккомпанировал ей на рояле. И только когда в аккомпаниаторы и мужья она взяла нынешнего психа Пономарева, ее репертуар и мировоззрение дали трещину. Уже лет двадцать Бичевская, повязав голову платком на церковный манер, марширует по сцене, требуя вернуть России Константинополь и заодно Иерусалим. К счастью, этот период ее творчества я не застал. Между прочим, однажды я сидел в очереди к врачу в коридоре литфондовской поликлинки с Окуджавой и поинтересовался у него, правда ли, что он считает Бичевскую великой. Спросил, потому что знал об этом только с ее слов. ( Collapse )
Навального хоронили под My Way. Эта песня плотно ассоциируется с именем Фрэнка Синатры. Однако написал ее и впервые исполнил в 1967 году французский певец Клод Франсуа.
Клод Франсуа трагически погиб от удара током в 39 лет, в 1978 году, и к тому времени песню уже знал весь мир. Как раз благодаря Синатре.
Но началось все с того, что другой американский певец - Пол Анка, - будучи в Париже, включил в гостинице телевизор и увидел Франсуа, поющего "Comme d'habitude". Песня ему настолько понравилась, что он купил на нее права и сам написал английский текст. Сделал он это специально для Синатры. Фрэнк Синатра записал ее в студии 30 декабря 1968 года.
Надо сказать, что сначала, по воспоминаниям Анки, Синатра песню не оценил, сопротивлялся, но успех оказался таким грандиозным, что песня практически стала его визитной карточкой, и он пел ее на каждом концерте десятилетиями.
После премьеры песни Синатра прожил еще тридцать лет, но в песне он как бы подводит итог своей жизни, вспоминает свои ошибки и победы, звучит это очень драматично. В отличие от патетического англоязычного текста, первоначальный французский имеет совсем иной смысл. Клод Франсуа не собирался прощаться с жизнью, текст, я бы сказал, отчасти эротичен: "Как обычно, ты разденешься, как обычно, ты ляжешь, как обычно, мы обнимемся, как обычно, мы займемся любовью". Это монолог, обращенный к возлюбленной, которая, по мнению лирического героя, недостаточно его любит.
Удивительно, но параллельно с Анкой, не зная о его попытке, эту песню хотел спеть 21-летний Дэвид Боуи, тоже услышавший ее в Париже, и даже самостоятельно написал на мелодию Клода Франсуа свой текст. Песня должна была называться "Even a fool learns to love":
There was a time, The laughing time I took my heart To every party
They'd point my way How are you today? Will you make us laugh? Chase our blues away?
Но тут Синатра выстрелил своей версией, и записывать песню на свой диск Боуи передумал. Хотя сохранилась черновая студийная запись.
Пол Анка вообще-то до сих пор жив. Живет на Сардинии. Считается, что сам он эту песню не пел. Но на Ютьюбе нашлось его исполнение начала 70-х:
А вот для Элвиса Пресли My Way действительно стала прощальной песней. Запись с последнего концерта Элвиса в 1977 году. Видно, что поет смертельно уставший и тяжело больной человек. Песня в его исполнении стала хитом через две недели после его смерти.
В Таиланде задержаны участники рок-группы «Би-2». Об этом сообщает ТАСС со ссылкой на туристическую полицию Пхукета. «Сотрудники отделения полиции в Патонге задержали в среду семь человек, одного израильтянина и шесть россиян, причиной ареста стало отсутствие разрешения на работу. Речь идет о рок-группе „Би-2“. Они будут должны заплатить штраф, размер которого определит суд», — заявил представитель полиции. Источник РИА Новости также сообщил, что музыканты провели ночь в камере. Заседание суда состоится 26 января. Как уточняет РБК, «Би-2» выступили 22 января в Паттайе и 24 января в Пхукете. Прокремлевский телеграмм-канал Mash сообщает подробности: "Причина задержания коллектива "Би-2" на Пхукете — антироссийская позиция и поддержка Украины. Инициатор — генконсульство РФ в Таиланде... По словам нашего собеседника, российские дипломаты обратились к властям Таиланда с просьбой внимательно проверить документы Би-двашников. Оказалось, разрешения на концертную деятельность у них нет. Причина вмешательства консульства — антироссийская позиция "Би-2". Солист "Би-2" Лёва (Егор Бортник) был объявлен иноагентом после того, как заявил после нападения России на Украину, что «путинская Россия вызывает только омерзение и брезгливость», «Путин и вся его умственно отсталая шваль уничтожила страну», а также то, что возвращаться в Россию он не собирается. В начале января в Таиланде отменили концерты Руслана Белого и Максима Галкина, выступающих против войны. На концерты уже были проданы билеты. По неофициальным данным, распространившимся в телеграм-каналах, это было сделано по личной просьбе генконсула РФ в Пхукете Владимира Соснова, пригрозившего местным властям, что остановит поток туристов из России. По всей видимости, и на этот раз события инициированы им. Он внимательно следит за концертной афишой Пхукета и принимает меры.
По-моему, из московских концептуалистов только Кибиров и Пепперштейн остались. Остальные все умерли. Первым ушел Д.А.Пригов, оставив после себя огромную брешь. У них с Рубинштейном личные отношения были как у братьев - старшего и младшего. В литературном плане это тоже так было, на мой взгляд. Рубинштейн вырос в могучей тени Пригова. В одном недавнем интервью Лёва признался, что когда он идет по улице, он мысленно с ним разговаривает. Буквально так и сказал.
Возможно, так было и в тот страшный момент, снятый уличной камерой. Мысленно разговаривал. А ведь Пригов предупреждал:
Если смерти не бояться, То не так прекрасна жизнь. Потому бояться смерти Жизненный закон велит. Так и ты вот — бойся смерти.
Вот почему, почему он в сей миг кровавый не посмотрел по сторонам?
Сто лет назад, в январе 1924 года в Берлине и в Париже вышли пластинки с песней "Ich suche dich Titine" ("Je cherche après Titine"), несколько напоминающей нашу "По улицам ходила большая крокодила". Песня получила невероятную популярность. На немецкой пластинке ее исполнил оркестр Ефима Шахмайстера. Ефим родился в еврейской семье в Киеве в 1894 году, закончил в Берлине консерваторию и дирижировал там популярными эстрадными оркестрами, после прихода нацистов бежал в Аргентину, где и закончил свои дни в 1944 году. На французской пластинке песню исполнила Эмма Либель, которую почему-то называли "королевой реалистичной песни" и которая, кстати, дружила с матерью Эдит Пиаф. Эмма умерла в 1928 от туберкулеза. Спустя год песня добралась до США под названием "Я не хочу жениться" (I Don't Want to Get Married), ее исполнил Билли Мюррей, самый популярный американский певец десятых - двадцатых годов (общий тираж его пластинок достиг 300 миллионов). И так оно всё изложено во всех мировых источниках, включая авторитетный сайт secondhandsongs.com. И только русская Википедия робко замечает, что истоки песни следует искать в марше «Дни нашей жизни», сочинённом в 1910 году для Сумского гусарского полка военным дирижёром Львом Чернецким. Чернецкий родился в городе Ананьев нынешней Одесской области, эмигрировал сразу после революции и умер в Париже в 1945 году. Как бы то ни было, "Крокодила" звучит не только в фильме «Антон Иванович сердится» (где, кстати, автором музыки обозначен Дмитрий Кабалевский), но и у Чарли Чаплина в "Новых временах" и в двух фильмах Феллини ("Маменькины сынки" и "Клоуны"). Знаменитый выпуск 2000 года программы "Куклы" "Крошка Цахес" завершается "Крокодилой" в исполнении куклы Путина.
Однажды Дмитрию Шостаковичу попал в руки журнал «Крокодил» № 24 от 30 августа 1965 года. Там в разделе «Нарочно не придумаешь» он обратил внимание на курьезное письмо читателя:
«Я холост, и мне требуется много денег. Жены такой не могу найти, чтобы не нуждался деньгами, а поэтому усердно прошу: вышлите побыстрей, а если есть в Москве такая, чтобы кормила, чтобы поила и денег с меня не спрашивала, то сообщите мне её адрес. Пожалуйста, пожалуйста».
Шостакович положил этот текст на музыку, не изменив ни слова. Получился романс, названный композитором «Трудноисполнимое желание», для голоса (баса) и фортепиано, соч. 121. Потом он положил на музыку еще четыре заметки из «Крокодил». Премьера цикла состоялась 28 мая 1966 года в Ленинграде в Малом зале филармонии. «Трудноисполнимое желание» проникновенно исполнил Евгений Нестеренко, после чего оно прочно вошло в репертуар певца.
"Остался у меня на память от тебя портрет твой, портрет работы Пабло Пикассо". Пожалуй, самая идиотская песня, из тех, что засели в памяти со времен пионерского детства.
Но потом в Польше я услышал оригинал. И вроде ничего так. Может, потому что там про Пикассо ни слова.
Существует легенда, что "Портрет работы Пабло Пикассо" зародился в одесских ресторанах, где ее и услышал Павел Слободкин. Ничего подобного. Русский текст написал поэт-песенник Онегин Гаджикасимов специально для ВИА "Веселые ребята". Вообще этот Онегин написал слова для множество хитов. "Говорят, что некрасиво, некрасиво, некрасиво отбивать девчонок у друзей своих..." "Льет ли теплый дождь, падает ли снег, я в подъезде против дома твоего стою..." И все в таком роде. Сама Пугачева его песни пела. Сказочно обогатился. В 1985 году всё бросил, ушел монахом в Оптину Пустынь, где и помер в 2002 году.
Онегин Гаджикасимов - азербайджанец, а Владимир Фазылов, сладкоголосый солист "Веселых ребят", записавший песню для "Мелодии", - таджик, родившийся в Ташкенте. Он проработал в "Веселых ребятах" неполные два года, а сам в это время, оказывается, заканчивал полиграфический институт. Как только закончил, тут же и поставил точку в музыкальной карьере и уехал на родину работать по специальности. Вышел на пенсию не так давно в должности начальника управления печати в Узбекистане.
Но надо все-таки сказать об авторе музыки. Эту песню в 1969 году написал Владислав Шпильман, польский еврей, пианист прошедший через Варшавское гетто. С 1945 года до 1963-го он возглавлял редакцию легкой музыки Польского радио, и именно он придумал фестиваль песни в Сопоте. Он написал автобиографическую книгу "Смерть города", которая вышла в Польше в 1946 году в страшно изуродованном цензурой виде. В авторском варианте она была издана только 50 лет спустя, в переводе на немецкий и английский языки. По этой книге снял свой фильм "Пианист" режиссер Роман Полански.
Первые в советской прессе статьи о группе Битлз появились почти одновременно.
1. "Литературная газета" 19 декабря 1964 г. и комментарий Никиты Богословского от 2003 года: «Значит так, говорю вам однозначно и категорично: заказов, тем более подобного рода, я не исполнял никогда, ни для кого и ни за что! Я думаю, что я был пьяный».
2. "Комсомольская правда" 5 августа 1964 г. Статья, написанная отцом тележурналиста Александра Гурнова - Борисом Гурновым, собкором "Комсомольской правды" в Лондоне.
3. Анонимная заметка "Попрыгунчики" в январском (1964) номере журнала "Смена".
4. "Ливерпульские идолы стригут баранов". Это уже 13 февраля 1964 г. "Московский комсомолец" подключился.
5. Ну а далее пошла писать губерния, то есть провинциальная пресса. Из рассылки АПН в местные газеты попала заметка В.Леонидова "Питекантропы на Темзе" (вырезка из сочинской газеты "Черноморская здравница"), из рассылки ТАСС - статья Евгения Егорова "Джазовый бизнес" (газета "Комсомолец Туркменистана"). Собкор ТАСС в Лондоне Егоров сообщал, что "джазовый ансамбль" "Битлис" морально растлевал молодежь.
6. Не мог остаться в стороне корифей междунароодной журналистики Станислав Кондрашов. В "Известиях" №54 за 1964 г. под рубрикой "Мораль толстосумов" он опубликовал статью "Американские сенсации". Битлы у него тоже "джазисты".
